Ночь была не длинной. Едва сомкнув глаза, Алетта была разбужена назойливо-надоедливым будильником. Своим неумолимым писком он возвещал не только начало нового прекрасного дня, но и напоминал инквизитору о том, что следует подняться и пройти в главный собор Ватикана для исполнения своего священного долга. Алетта села на кровати и медленно опустила босые ноги на пол. Каменный пол был особо холодным в это морозное утро. Обычно Алетта любила ходить босиком, но сегодня ей это не доставило особого удовольствия. Наконец, смирившись с необходимостью подняться, девушка встала и, покачивая обнаженными бедрами, прошла к шкафу в другой конец комнаты. Она часто спала обнаженной. Эта абсолютно не объяснимая для человека ее статуса привычка не раз доставляла моральные неудобства тем, кто не был достаточно галантен, чтобы подождать пятнадцать минут за дверью. Саму же Алетту подобные происшествия никогда не смущали в виду, опять же необъяснимого для человека ее воспитания, отсутствия природной скромности.

Девушка распахнула дверцы шкафа и окинула усталым взглядом свои наряды. На службу стоило бы надеть что-нибудь скромное, может даже имеющее оттенок скорби. Это было бы правильно, учитывая ситуацию. Но Алетте не хотелось. Она была сильно расстроена вчерашней неудачей. Ей не давал покоя взгляд Кардинала, который она поймала на себе в тот момент, когда сообщила о неудаче в поимке вампира. Этот взгляд был очень усталым, настолько усталым, что даже не мог выразить разочарование. Эти глаза беспокоили ее.

Инквизитору необходимо было взять себя в руки. Именно поэтому вместо приличествующего событию форменного платья Непорочного женского подразделения великого ордена инквизиции, она надела обтягивающее, кожаное, красное платье. В нем она всегда ощущала себя прекрасно. На пояс Алетта приладила свой излюбленный кнут, пару раз повернулась перед зеркалом, ехидно улыбнулась собственному отражению и направилась исполнить волю своего Кардинала, а именно стать его представителем на бесполезной, на взгляд Алетты, церемонии.

Когда инквизитор вошла в огромный зал собора, народ уже начал постепенно занимать самые престижные, просто престижные и чуть менее престижные места. Здесь было много значимых для Ватикана лиц. Кардинал всё-таки очень мудрый человек. Алетта прекрасно понимала, почему он не захотел тратить свое драгоценное время на бесполезное любование этими отвратительными зажравшимися лицами людей, живущих не ради Господа и Рима, а лишь ради сытости своих безразмерных животов. Она чинно, не обращая ни малейшего внимания на впираемые в ее выступающие части тела взгляды, прошла по центральному проходу к алтарю и заняла отведенное для лиц ее статуса место.

Кардинал Сфорца решила не привлекать к себе лишнее внимание, которое было особенно лишним, учитывая, что они опоздали. Песнопения начались уже около десяти минут назад, и кардинал приближалась к собору в сопровождении эскорта в лице WWW и "Железной девы". Двери главного входа были открыты, но большинство тех, кто желал - и не очень - придти уже давно расположились на своих местах взяв в руки по библии. Когда Катерина вошла в  собор, присутствующие стали оборачиваться. В конце огромного зала, на алтарном возвышении, Катерина разглядела Алессандро в белоснежном одеянии, сжимающего обеими руками крест. Стоя рядом с ажурной подставкой, на которой лежала огромная открытая библия, он готовился произнести речь, и Катерина видела как его била мелкая дрожь. Алессандро всегда боялся выступать перед большим количеством людей, если речь была заучена, говорить от сердца, у него получалось гораздо лучше. Особенно когда рядом никого не было.
Катерина всегда по-матерински относилась к брату и опекала его, хотя и не редко использовала нерешительность ребенка, но лишь во благо. Взгляд Катерины скользнул по толпе находящейся у алтарного возвышения, и тотчас же вычислил в нем фигуру которую трудно было спутать с какой-либо другой. Высокий человек всё время извинялся и поправлял очки, неуклюже толкая всех и вся, он пробирался сквозь хор. Его голова торчала над всей толпой и белые, растрепанные волосы слишком уж бросались в глаза. "Авель!" - мысленно воскликнула Катерина, мало кто знал, как она рада видеть его сейчас.
Алессандро, обрадовался, завидев Катерину, и чуть не выронил крест. Кардинал спешно прошествовала к главному алтарю, еле заметно ответив улыбкой на улыбку Алессандро, и заняла положенное место с права, чуть поодаль, сзади Папы Римского.
- Какой авангард. Тот, кто негласно правит всей страной, стоит позади своей марионетки. – Сухо произнес своему спутнику пухловатый мужчина со второго ряда, оттягивая воротник рубашки, который, очевидно, мешал ему дышать.

Центральный собор Ватикана поражал воображение. Никогда прежде Симур не бывал в настолько шикарном казенном доме. Даже чуть рот от удивления не раскрыл. Благо рядом была Эмилия. Она вовремя одернула.

Семейство Орсини заняло свои места довольно близко к алтарной части зала. Вероятно, это было каким-то образом почетно. Симур, смиренно повинуясь каждому движению Эмилии, сел на скамеечку и начал осматривать помещение, в котором столь неожиданно для себя оказался. Наверняка он сумел бы запомнить все самые мелкие детали отделки, но от созерцания божественной роскоши его отвлекла фигура, стоявшая как бы в прострации недалеко от алтаря. Мой Фюрер? Симур чуть дар речи не потерял. От удивления он перестал слышать окружающие звуки. Здесь и сейчас в огромном помещении были двое: он и та фигура у алтаря. Чтобы опомниться Джером даже пару раз шлепнул себя по щекам.

Хор маленьких мальчиков в белых церковных одеждах стройными голосами начал выводить церковные гимны. Симур продолжал пристально наблюдать за возможно знакомым ему человеком, не обращая внимания на нормы поведения в таких ситуациях. Другими словами просто молча сидел и пялился.

Несмотря на сильную похожесть, человек у алтаря отличался от «великого и ужасного». Он был сгорблен, растрепан, носил несуразно толстые очки. Однако эти черты лица! Симур не мог перепутать. Но как такое возможно?

Человек у алтаря зашевелился. Видимо очнулся от своего сна наяву. Медленно поворачивая голову, он начал осматривать помещение. Симур еще раз убедился, что в профиль этот незнакомец был настолько же похож на Contra Mundi, насколько не отличался от него в анфас. Взгляд этого человека остановился где-то не далеко от Симура. Он оживился и начал совершать какие-то совершенно не свойственные законному обладателю этого лица движения. Он извивался, приседал, наклонялся из стороны в сторону, и во время этого еще успевал постоянно извиняться. На лице Симура читалось нечто большее, чем просто удивление. Он был потрясен.

Прекратив свои ужимки и прыжки, дурацкое альтер эго Фюрера снова решило посмотреть куда-то в сторону Симура, но, немного ошибившись углом обзора, уставилось прямо на искаженное удивлением лицо Джерома. Так бы они, наверное, и смотрели друг на друга, если бы не вошла очередная дама в красном (в этом зале, судя по всему, данный цвет был в почете). Эта юная белокурая леди отшибла у «священника» (надо упомянуть, что странный человек носил рясу, что никак не могло уложиться у Симура в голове) всякий интерес к пялившемуся на него мистеру Глассу. Симур даже немного расстроился.

Шаг… Поворот… Еще шаг… Извините, пожалуйста. Улыбнуться… Еще два шага… … … Добрался таки!

Авель стоял за спиной у Катерины и улыбался. Хотел что-то сказать, но был безапелляционно прерван сестрой Кейт. Прямо колония особого режима какая-то! Ну, ничего, вот закончится служба! Авель в нетерпении переминался с ноги на ногу. С этого ракурса ему было прекрасно видно весь зал. Он снова отыскал глазами Эмилию. Она как раз пыталась обратить на себя внимание своего соседа, того самого, который по-прежнему пристально глядел на священника. Авель решил хоть как-то разнообразить свое попахивавшее безысходностью пребывание в соборе и, глядя незнакомцу прямо в глаза, ответно приподнял левую бровь. В его голове промелькнула мысль о том, что обычно он ведет себя более сдержано в общественных местах, но в этот раз ему было настооооолько скууууучно, что он ничего не мог с собой поделать.

Была такая старая игра – гляделки. Двое смотрели, не моргая, друг другу в глаза. Кто первым моргнет, тому выкалывали глаз. Побеждал тот, у кого глаз останется больше. - Об этом думал Авель неотрывно глядя в сторону незнакомца.

Отредактировано Авель Найтроад (25.12.2010 11:39:28)