Авель уже давно закончил обедать. Дело близилось к вечеру, а он вновь коротал свое время, сидя в столовой. Дневную норму еды, полагающуюся служащему Ватикана, он уже давно уничтожил, и потому теперь занимался тем, что лежал своей седой головой на столе и печально вздыхал. К его глубочайшему сожалению никто в этой огромной комнате не снизошел до того, чтобы накормить голодающего священника за свой счет.

Сегодняшний день выдался на редкость долгим и скучным. Падре не знал чем себя занять. После первого обеда он, развлечения ради, решил получить внеочередной нагоняй от Катерины и с этой целью даже прокрался в приемную кардинала. План был безупречен. Священник ползком на коленях жался к столу так, чтобы сидевшая за ним девочка не смогла бы его увидеть. И всё было бы прекрасно, если бы не появилась сестра Кейт и не сдала его с потрохами. Авель был выставлен из приемной без промедления. После этого происшествия падре уже успел погулять по двору, искупать ноги в одном из центральных фонтанов, с голодным взглядом понаблюдать, как на одной из городских площадей дети кормили голубей хлебными крошками. Там, на той площади, один сердобольный мальчик даже выделил Авелю хлебную корочку, которая была тут же съедена с довольными причмокиваниями. Мальчик и священник определенно нашли бы общий язык, если бы какая-то взбалмошная женщина не утащила бы маленького благодетеля подальше от этого «странного дядьки».

Интересного в городе в этот день происходило мало. Всюду шныряли полки священной инквизиции. Шманали всех подряд. Авеля спасали только его ряса и удостоверение служащего АХ. Еще днем, проходя по одной из улиц, священник заметил «красную леди» - легенду инквизиторского ордена. Она определенно что-то планировала. Даже пожарную машину подогнали. Тогда Авель ушел от греха подальше. Что он мог забыть рядом с такими людьми?

И вот он был снова в большой, но уютной столовой. Ему нравилось это место. - Приглушенный свет… Тихие голоса разговаривающих служащих Ватикана… - Авель закрыл глаза и просто слушал. - Вот подошли какие-то незнакомцы. Сегодня они будут есть рыбный суп. Шеф повару всегда хорошо удается это блюдо. Очень ароматно. Вот они сели и начали о чем-то тихо переговариваться. Их ужин, правда, пахнет очень аппетитно. Странные у них разговоры. Говорят, что кто-то умудрился с места аварии поезда добраться до дома своим ходом. Действительно странно. Эпине? Неужели та самая Эмилия? Жива? – Авель резко выпрямился и направился к двум сидящим не далеко от него мужчинам.

- Извините, вы сейчас говорите про Эмилию д’Эпине, пассажирку поезда Неаполь-Рим, потерпевшего крушение вчера ночью? … Да? … Палаццо Габриэллы Орсини? А где это? … Я? Знакомый. … Ясно. Благодарю. Приятного аппетита.

Значит этот день, не смотря на свою нудную протяженность, всё же решил преподнести Авелю подарок. Эмилия была жива. Он знал где она и знал что с ней все в порядке. Ехать к ней прямо сейчас было уже слишком поздно. Будь они знакомы ближе, он бы не сомневаясь, выдвинулся прямо сейчас. Но он был лишь соседом по купе. А потому, вежливо будет повидать ее и поинтересоваться о ее здоровье завтра, после утренней службы по погибшим.

Авель уже десять лет работал в Ватикане и за это время перестал бояться ходить даже по самым узким и темным коридорам. К тому же новости о чудесном спасении Эмилии на столько обрадовали священника, что он шел по злополучному коридору, чуть ли не пританцовывая. Когда из-за поворота возникла чья-то фигура, Авель аж подпрыгнул от неожиданности. После того, как этот кто-то заговорил, первый испуг отпустил священника и он, немного нервно засмеявшись, вздохнул от облегчения.

- Прошу, не подкрадывайтесь к людям столь внезапно! Так ведь можно и до сердечного приступа довести! – Авель успокаивающе погладил себя ладонью по груди. – Вы знаете меня? – На всякий случай священник оглянулся по сторонам в поисках возможных сообщников этого неизвестного. Вокруг никого не было. Коридоры были пусты и безлюдны. Тогда падре решил по подробнее рассмотреть стоявшего перед ним человека. Однако, к его большому сожалению, сделать это ему не удалось. С ног до головы незнакомец был скрыт под монашеской рясой.

Ну, раз он в рясе, значит монах – рассудил Авель. – Конечно, я могу уделить Вам пару минут – священник дружелюбно улыбнулся. – Может, выпьем по чашечке горячего чая?

Отредактировано Авель Найтроад (18.11.2010 19:50:08)

Авель очень старался быть как можно дружелюбнее. Он любил улыбаться и видеть улыбки в ответ. А тут к нему обратились на прямую. Может этот незнакомец был наслышан о веселом нраве священника и хотел пригласить его сыграть роль Санты на рождественских праздниках в одном из приютов Ватикана? Авель каждый год в каком-нибудь приюте исполнял эту роль. Детки всегда были в восторге. Не всякий Санта разрешит кататься на себе верхом, оторвет от сердца последнюю, самую вкусную конфету, и будет вместе с ребятней распевать рождественские гимны надрывающимся от громкости голосом. В общем, его всегда кто-нибудь да приглашал на подобные мероприятия, и потому Авель был уверен, что монах пришел именно по этому вопросу.

Ётскри снял капюшон и внимательно посмотрел патеру в глаза, своим неживым голосом он приговорил: «Авель Найтроад, дитя проекта «Красный Марс», неожиданно встретить вас в Риме по прошествие стольких сотен лет…»

Сердце священника оборвалось и со стуком упало вниз, на самое дно души. Каждое слово этого человека, если он был человеком, вгрызалось в Авеля острыми как бритва зубами. Мир вокруг остановился, замер. Звуки перестали иметь значение. Здесь и сейчас существовали только он и это странное существо, осведомленное о самых страшных тайнах его прошлого. Авелю захотелось умереть, рассыпаться в прах, в крайнем случае, продать свою душу Куруснику и спрятать свое разбитое сердце внутри безумного забвения. Священник медленно попятился к стене и, упершись в нее спиной, сполз на пол. Его глаза были широко открыты и выражали только боль и страх. Все те десять лет, которые он провел на службе у Катерины, больше всего он боялся именно этого момента. Момента, когда его прошлое выйдет на поверхность, момента, когда он снова потеряет все, что любит. Монах протянул Авелю папку. Дрожащей рукой, священник взял ее, положил себе на колени и начал листать. Он помнил события дня, описанного в документе. Тогда, много сотен лет назад, это казалось триумфальной победой, но сейчас эти воспоминания принесли лишь новую порцию отчаяния. На глазах священника появились слезы. Они словно два маленьких ручейка, беззвучно катились по его щекам. Авель не слышал внешних звуков, только биение своего собственного сердца. Он запрокинул назад свою седую голову, посмотрел прямо на яркий свет светильника, висевшего над головой, и зажмурился. Мир, новая жизнь, созданная им на пепелище ненависти прошлого, рассыпался в прах и уходил как песок сквозь пальцы. Священник ничего не сказал.

Сколько он просидел так, Авель не знал сам. Больше всего в этот промежуток вечности он мечтал, чтобы стоявший перед ним горбун достал что-нибудь острое и перерезал ему горло. Авель бы не стал сопротивляться. Уж лучше так, чем увидеть глаза Катерины в момент, когда она узнает правду. Постепенно к его сознанию начал пробиваться неживой, словно механический голос. Он настойчиво повторял одну и ту же фразу. Однако пока Авель не мог понять и осознать, что она значила. Священник открыл глаза и сощурился. Яркий свет ударил ему в глаза. Он опустил подбородок себе на грудь, стянул с носа очки (рука с очками тут же безвольно упала на пол) и несколько раз напряженно моргнул. Первый шок начал отступать. Своими повторяющимися словами монах, словно молотком, бил в двери сознания священника. Кто вы?... Кто я? Я… Убийца…Монстр? Да, наверное, я чудовище - Авель снова зажмурился. - Где трое других? Трое? Мертвы… Смерть забрала их у меня. Оставила только маленькую Сет, а Лил забрала… Лилит… Я ведь обещал тебе. Теперь Авель снова вспомнил – он не мог отступать. Ему негде было спрятаться, и убегать он не имел права. Он обещал.

Священник, наконец, открыл глаза и посмотрел на своего мучителя. В его взгляде по-прежнему читались боль и отчаяние. Пальцами левой руки он вытер глаза, останавливая слезы. Теперь его дыхание стало ровнее. Все-таки в этом, на первый взгляд слабом, человеке было спрятано очень много силы воли. Теперь, сидя на полу, он вытаскивал свое чувство уверенности на поверхность сознания. Он уже понял, что должен ответить тому, кто задает эти сложные вопросы. Теперь, когда он заставил себя успокоиться, Авель осознал все слова монаха и понял, что этот странный человек знает далеко не всё, знает лишь отрывки былого.

Монах в очередной раз повторил: Авель Найтроад кто же вы на самом деле? Монстр? Раскаявшийся грешник? Где трое других? Кто из вас «детей красного марса» стремится разрушить мир? Что вы нашли там на этой мертвой планете? Что источник появления мафусаилов?

- Я Авель Найтроад – его голос не дрожал, но был очень печален. – Третье дитя «Красного Марса». Авель Найтроад – подполковник аэрокосмических сил организации объединенных наций. Личный номер: UNASF-94AR-MOC-666- 02-ak. Кодовое имя – Курусник. Трое других? Почему Вы решили, что это кто-то из нас? Из-за того, что происходило в прошлом? В мире нет ничего, о чем бы я сожалел больше, чем те дни. Ничего, что бы доставляло больше страданий. Я знаю, эти грехи не искупить, но почему Вы считаете, что спустя тысячу лет я буду по-прежнему желать уничтожить все? Я здесь чтобы защитить людей. Я ради этого жизни не пожалею. Не делайте чрезмерно поспешных выводов. – Авель закрыл лежавшую у него на коленях папку. Его руки больше не дрожали. Теперь сидящий на полу священник был мрачно серьезен. Но, несмотря на сурово печальное лицо, в целом он выглядел так, словно вся тяжесть мира обрушилась на его плечи. Сидел на полу весь ссутуленный. Авель вернул папку монаху.

- Что Вы хотите знать? Хотите знать, почему мафусаилы являются теми, кем являются? Вы думаете, от этого что-то изменится? Станет проще? Что ж. Я скажу Вам. Только не ручаюсь что это именно то, что Вы хотели бы услышать. Терране, мафусаилы - все мы - люди. Обычные люди ни чем особым друг от друга не отличающиеся. По этой земле не ходят демоны из ада. Сами люди создают на ней ад. Что мы нашли на мертвой планете? Бациллюс. Инопланетные наномашины. Сколько жизней они тогда спасли! Сколько могли бы еще спасти. Это человеческая природа делает из людей кровососов. Именно человеческая природа, а не некие инфернальные существа/вещества/называйте, как хотите. Довольны? Вы это хотели услышать?

Теперь священник смотрел мрачным и печальным взглядом прямо в глаза стоявшего перед ним монаха.

Отредактировано Авель Найтроад (23.11.2010 20:25:23)